Красота вызывает у меня не только удовольствие, но и острую боль. Сначала мне хочется её присвоить, сделать моей, проглотить её всю. А потом наступает опустошение. Когда мы смотрели с JY "17 мгновений весны", до меня вдруг дошло, что в знаменитой сцене в кафе играет фортепиано. Эта сцена заставляла меня трепетать много лет. Я немедленно нашла ноты и начала разучивать композицию с преподавателем. Выучила две страницы, и включила ту сцену снова, чтобы послушать и исправить свои ошибки. И в этот момент почувствовала страшное: магия умерла навсегда. Я увидела механику красоты изнутри, и она потеряла надо мной всякую власть.
Похожее ощущение было с французским языком. Сначала меня от него штырило и доставляло невыразимое удовольствие его учить, потом я бесилась на то, как французы обращаются с ним в повседневной жизни, словно с половой тряпкой, - все эти pécho и asso, а потом и для меня французский язык стал просто рабочим инструментом.
Одно меня радует во всём этом. Меня всё так же штырит от первой страницы ноктюрна си-бемоль минор Шопена (соч. 9 №1), хотя я разучиваю его уже несколько лет. И в д'Орсэ я хожу смотреть только на одну картину:
